Замучила. Купите собаку, хочу собаку. Не хочу рыбок! Даешь собаку! Не надо меня заваливать хомячками, завалите собакой.
Рисует собак, кофточки, маечки со щенками, чашка с мопсом, при виде каждой собаки душераздирающе вздыхает, во сне скулит и перебирает конечностями. Словом, руки выкручивает…
А собака не игрушка, это шерсть, говно и ответственность. У меня не было собаки, и не умер. Я может в детстве дельфином бредил, а получил пи*дюлей и войлочные ботинки. И ничего.
Так рассуждал Петров, шагая с работы. И вдруг…
«Клянусь, если у Сатаны была собачка для стиля и выхода к грешникам, это она…» – подумал Петров.
Голая, грязной масти, в розовых подпалинах. На башке какие-то перья, а под ними человеческие глаза, безвозвратно пораженные базедой. Один еще и с бельмом. Из пасти болтается язык, и вразброд торчат зубы – что-то трагическое с прикусом. Криво посаженные уши, лапы колесом. Ошейника нет.
Петров остановился, мгновенье подумал и…
– Фюить! Есть дельце для такого симпатяги. За мной.
Собака не заставила просить.
Попутно зашли в салон красоты для питомцев. Там собаку помыли бесплатно, при условии впредь не дискредитировать бизнес. Можно было пустить пса в дом.
Дочь была на тренировке.
– План неплох. – сказала жена, оглушенная валидолом. – Но спать на антресолях больше двух дней не смогу.
– Все закончится сегодня же. – успокоил Петров. – Взгляни на нее – бракованная мама с помойки, папа неизвестен, но что-то из породы Чернобыльский пятнокожистый зененхунд. И все же это собака.
И вот когда девчонка откажется… Оо!..
Рисует собак, кофточки, маечки со щенками, чашка с мопсом, при виде каждой собаки душераздирающе вздыхает, во сне скулит и перебирает конечностями. Словом, руки выкручивает…
А собака не игрушка, это шерсть, говно и ответственность. У меня не было собаки, и не умер. Я может в детстве дельфином бредил, а получил пи*дюлей и войлочные ботинки. И ничего.
Так рассуждал Петров, шагая с работы. И вдруг…
«Клянусь, если у Сатаны была собачка для стиля и выхода к грешникам, это она…» – подумал Петров.
Голая, грязной масти, в розовых подпалинах. На башке какие-то перья, а под ними человеческие глаза, безвозвратно пораженные базедой. Один еще и с бельмом. Из пасти болтается язык, и вразброд торчат зубы – что-то трагическое с прикусом. Криво посаженные уши, лапы колесом. Ошейника нет.
Петров остановился, мгновенье подумал и…
– Фюить! Есть дельце для такого симпатяги. За мной.
Собака не заставила просить.
Попутно зашли в салон красоты для питомцев. Там собаку помыли бесплатно, при условии впредь не дискредитировать бизнес. Можно было пустить пса в дом.
Дочь была на тренировке.
– План неплох. – сказала жена, оглушенная валидолом. – Но спать на антресолях больше двух дней не смогу.
– Все закончится сегодня же. – успокоил Петров. – Взгляни на нее – бракованная мама с помойки, папа неизвестен, но что-то из породы Чернобыльский пятнокожистый зененхунд. И все же это собака.
И вот когда девчонка откажется… Оо!..
– Ты знаешь, что она сказала, засыпая? – говорит жена.
– Ну? – сонно буркнул Петров.
– Ты самый лучший папа на свете.
Петров хмыкнул.
– А знаешь, как собаку назвала? Красавчик...
– Представляю, в кого девочка влюбится…– промолвил Петров.
– Ну? – сонно буркнул Петров.
– Ты самый лучший папа на свете.
Петров хмыкнул.
– А знаешь, как собаку назвала? Красавчик...
– Представляю, в кого девочка влюбится…– промолвил Петров.
А. Болдырев